Продам книгу «СОРОК ПЕРВЫЙ». ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ. Автор Лавренев Б. А.
Серия «КЛАССИКИ И СОВРЕМЕННИКИ».
Издательство Художественная литература. – Москва. – 1986 г. – 368 с. Переплет мягкий.

Книга новая, в идеальном состоянии. Пересылка по предоплате.

Борис Андреевич Лавренев (настоящая фамилия - Сергеев) вошел в историю русской литературы как революционный романтик. В его творчестве революционный пафос сочетался с тонкой иронией и лиризмом, остросюжетность и драматическое напряжение - с социальной проблематикой. При этом неоднозначная позиция автора не позволяла говорить о его политической ангажированности. Эпоха советской литературы закончилась, а ее шедевры восхищают новые поколения читателей.
В этот сборник включены рассказы и повести Б. А. Лавренева разных лет, в том числе повесть «Сорок первый» - одно из самых лучших произведений о Гражданской войне, ставшее "визитной карточной" писателя.

СОДЕРЖАНИЕ

1. ВЕТЕР (ПОВЕСТЬ О ДНЯХ ВАСИЛИЯ ГУЛЯВИНА)
Глава первая. Написанная автором исключительно в силу необходимости
Глава вторая. В которой на горизонте появляется темное пятно, обращающееся при ближайшем рассмотрении в гвардии поручика Говоруху-Отрока
Глава третья. О некоторых неудобствах путешествия в Средней Азии без верблюдов и об ощущениях спутников Колумба
Глава четвертая. В которой завязывается первый разговор Марютки с поручиком, а комиссар снаряжает морскую экспедицию
Глава пятая. Целиком украденная у Даниэля Дефо, за исключением того, что Робинзону не приходится долго ожидать Пятницу
Глава шестая. В которой завязывается второй разговор и выясняется вредное физиологическое действие морской воды при температуре + 2 по Реомюру
Глава седьмая. Вначале чрезвычайно запутанная, но под конец проясняющаяся
Глава восьмая. В которой ничего не нужно объяснять
Глава девятая. В которой доказывается, что хотя сердцу закона нет, но сознание все же определяется бытием
Глава десятая. В которой поручик Говоруха-Отрок слышит грохот погибающей планеты, а автор слагает с себя ответственность за развязку

2. СОРОК ПЕРВЫЙ

3. РАССКАЗ О ПРОСТОЙ ВЕЩИ

4. СЕДЬМОЙ СПУТНИК

5. ГРАВЮРА НА ДЕРЕВЕ

Лавренев был в душе бродягой, с младых, как говорится, ногтей — гимназистом сбежал из дому и, устроившись на корабле, ушел в загранку. Воевал во время Первой мировой войны, когда началась гражданская война, перешел в Красную Армию, был командиром бронепоезда, воевал в Туркестане, работал во фронтовой газете. В общем, романтик.
Достаточно посмотреть на названия глав в повести «Сорок первый», сразу веет Швамбранией, Жюлем Верном, путешествиями и приключениями. Таким же, как Лавренев, окуклившимся военнолюбивым мальчуганом был и Симонов, наш советский Киплинг. И только идеология, в коллективном лице Союза Писателей, заставила бабочек народиться, и у бабочек уже не было ни романтической пыльцы, ни даже крыльев, а только тоненькие ножки, бегущие исключительно в нужном направлении.
В повести Лавренева, за всеми тогда модными революционными стилистическими изысками, за «наивным» натурализмом, видно, кто хуже: гвардии поручик Говоруха-Отрок, или хладнокровная убийца Марютка. И понятно, с кем ассоциирует себя Лавренев (за что ему надолго приклеили ярлык «попутчика») — явно не с Марюткой, которая мало того, что мерзка, жестока и подла, так ещё и непроходимо тупа.

Эффект повести «Сорок первый» поразителен тем, что Лавренев вообще не скрывает от читателя, чем кончится его история. Развязка открывается уже в названии повести. К началу описанных событий героиня застрелила сорок человек; повесть называется «Сорок первый».
В отличие от знаменитого фильма Чухрая, в героях повести нет собственно ничего героического. Ключевое слово для понимания всей книги – жалость. Перед нами сходятся не белый офицер с красным стрелком – сходятся человек, смертельно уставший от гражданской войны, и ее, этой войны, порождение. Их объединяет одно – обоим некуда идти. Они жертвы обстоятельств. На фронте Марютка чувствует себя, как рыба в воде, и, в сущности, война и есть для нее жизнь – былое существование, нищее, никому не нужное, Марютка отрясла со своих ног. Теперь она уважаемый человек, ею восхищаются боевые товарищи, и, прихлопывая, как муху, очередного «беляка», она радостно ведет счет жертвам. Кроме этого, у нее ничего нет. У Говорухи-Отрока есть богатый внутренний мир да еще на Кавказе воображаемый оазис прежней жизни – безбедной, безвоенной... и уже невозможной.
А потом приключится разом много событий: вынужденное уединение на острове посреди Аральского моря, болезнь поручика и проснувшаяся в Марютке неудержимая бабья жалость (снова жалость) к этому физически слабому человеку, оставшемуся на ее попечении. Жалость, а потом любовь. И ты тоже влюбляешься в этих неприкаянных персонажей, с их цингой и исхудавшими ногами, и чудовищными стихами Марютки о Ленине, и тоской Говорухи-Отрока по мирной жизни, и трогательными «мелкими крестиками», которыми крестился испуганный поручик в лодке посреди взбесившегося моря...
И все равно, несмотря на название, несмотря на историческое окружение героев, до последнего слепо надеешься, что, пусть финал и будет ожидаемым, но он будет хотя бы гуманен. Хотя бы человечен. Хотя бы героичен, по крайней мере.
Не будет.
Будет безумная, нелепая любовь двух маленьких людей посреди большой войны и еще более безумный, нелепый – и закономерный выстрел в конце. Лавренев ненавидит войну. Война, особенно гражданская, превращает человека в машину. Поступок Марютки – это не подвиг и не преодоление себя ради высокой цели. Это реакция машины, у которой спустило триггер. И никакое позднее жуткое осознание происшедшего уже не повернет события вспять.
Конец короткой и неуместно человечной любви снайпера и... сорок первого.

Повесть о столкновении разных миров. Показана пропасть, которая разделяет один народ в идеологии и в поиске правды, и как можно объединиться с «врагом» перед общими трудностями.